ARTZINE

Нет никому дело до ваших побед (воин, имеется Вvиду), ну тока вам

Кому нафиг нужны ваши размножения

.

.

.

Ну тока {вам} 

Парнас, счета в парнас

Иллидан

Я создам самый мощный сервер, и загружу туда миллион фото

На шапку падает снежок (в Будущем)

Хика

Красавиц

Не Ничего Прекраснее гулять в лесу

Мы едем едем едем в Дальние Края

Чай с лимоном

Кришна Кришна Харе Кришна

В Москве

Аксиома

Читаю неожиданно хорошее литературоведение, у которого на обложке даже не надо писать «содержит следы академического письма», хотя, анализируя связь позднего творчества Джейн Остен с творчеством поэтов-романтиков, в частности, Вордсворта, Уильям Дерезевиц нет-нет, да и соскользнет в понятный, привычный фрейдизм и в соединении цепочки Эдмунда с топазовым крестиком Уильяма увидит не просто сопряжение двух важных для Фанни Прайс мужских фигур, но и непременное продевание длинного и тонкого в святое и виргинальное. Но, повторюсь, соскальзывания эти крайне редки, а в основном книга Дерезевица оказалась очень ясным и увлекательным разбором трех поздних романов Остен («Эмма», «Мэнсфилд-парк» и «Убеждение»), вменяемой поыткой отыскать в них некую сообщность с темами романтизма, которые в тот момент уже заметно проникли и в тематику, и в стилистику литературного письма.

Тема не новая, разумеется, да и сам Дерезевиц Вордсворта к разбору романов пристегивает все время, как бы спохватившись, потому что заметно, как его затягивает сам этот разбор, сложная ткань поздних остеновских романов, где «сознание все время движется туда-сюда, от прошлого к настоящему, от чего само время замедляется и загустевает, принуждая нынешнее и минувшее сосуществовать в сложном темпоральном пространстве». У него очень хорошо получается разложить на какие-то проговоренные составляющие то, что обычно мы, как читатели, цепляем только краешком сознания, ухватить, из чего на самом деле сделано то самое настроение романа, его атмосфера, сам воздух. Это вообще не столько литературоведение, сколько хороший учебник писательского мастерства, довольно прикладная и дружелюбная хрестоматия, которая вдруг очень доступно объясняет, отчего так сложен и неуютен для читателя «Мэнсфилд-парк» или почему так невероятно современна «Эмма».

(«Мы любим тех, кто у нас есть, потому что не можем быть с теми, кого мы любим», — пишет, например, Дерезевиц о «Мэнсфилд-парке», объясняя его тем, что это своего рода роман без точки, без чувства читательского удовлетворения, роман, в котором нам показали две-три возможных развязки, но остановились не на самой счастливой, а на самой комфортной. В «Эмме» же он подмечает нарушение строгой системы взаимоотношений, характерной для ранних романов Остен. Здесь, как и в современных романах, друзья становятся не членами семьи, а новой семьей, замкнутость самого круга общения предусматривает пересмотр сложившихся ролей и т.д)

Но, главное, конечно, впечатление от чтения – это какое-то ощущение книжного клуба с внимательным поклонником творчества Остен и радость узнавания в тексте твоей же собственной любви. Знаете, о книгах, которые с тобой как-то невероятно совпали, обычно говорят, что их, мол, хочется забыть и прочитать заново еще раз, а с книгами Остен можно даже не забывать ничего, и все равно всякий раз читаешь как заново.